[indent]Осень на Алтае наступает в срок, к этому за годы учебы Фалька привыкает. Привыкает к утренней туманной дымке, к свежести, которая заставляет кутаться в жилет поверх вышитого платья, к запаху костров, которые возникают из ниоткуда - вряд ли бы дым от них смог дотянуться до Колдовстворца с деревни ниже по склону. И зябкое чувство счастья сливается с грустью от того, что это последний год в школе.
[indent]Фалька скучала по Весту и Сколю, чувствуя себя одинокой в первые дни нового учебного года, но благо, хоть Горан был на месте, совсем рядом. А жажда знаний, все такая же ненасытная, перевешивала всю тоску. Этот год обещал быть совершенно другим: у Фальки уже остались только основные предметы, а преподавательница по обрядам назначала встречи едва ли не каждый день ей для индивидуальных занятий, рассказывая о грядущем посвящении в волхвы. Толстый гримуар по обрядовой магии был подарен Фальке Лукерьей на перспективу, она обещала, что они пройдут его весь от корки до корки. И началось все с ритуала отворота. Привороты в школе проходили едва ли, по самым верхам, ведь магия, направленная на манипуляции с волей человека, считалась опасной и непозволительной в цивилизованном обществе. Те, кто подобными вещами грешил часто, могли бы называться носителем темной магии, к ним и отношение такое было. И, как водится, у Фальки с обрядом приворота выходило замечательно, словно все ее склонности врожденные находили отклик в том, что неволит чужие чувства, но вот самой ей ненадобно было этим заниматься, ее и так любили. Сегодня же Лукерья сказала, что нужно усилить приворот зельем, чтобы проверить все возможности снятия оного.
[indent]- И на ком я буду применять приворот?
[indent]Урусов уже отправился во взрослую жизнь, да и княжича привораживать не надо было, сам был как привороженный от большой любви к юной мадьярке. А кого еще можно было подвергнуть подобному испытанию? Фалька даже не знала. Это еще год назад малолетняя ведьма была способна стравить двух поклонников, а сейчас казалось все это делом ненужным.
[indent]- Вот завтра разберемся, сегодня пусть настаивается, а завтра к вечеру придешь ко мне на занятия. Сегодня у меня дела вне школы.
[indent]С этим Лукерья и удалилась, оставив Фальку корпеть над зельем приворота. Она не особо любила зелья собирать: то, что легко давалось в обрядах, совершенно не получалось в зельях. Концентрация вроде и достаточная была, но управиться с внутренними силами своими гораздо проще, чем с варевом в котелке, которое так и норовит сбежать, оставив обожженный след на столешнице, порченной и до того. Но все же она сумела сделать напиток, и тот, приняв правильный глубокий винный цвет, сейчас загадочно мерцал в бутылке, напоминая вино. Фалька же, погрузившись в книгу, почти ничего не замечает вокруг. Новые студенты стайками пробегают по столовой, дивясь всему, что тут видели. Сама она уже и не помнила, как то было, почти что девять лет назад - первый шаг под сень школы, ставшей домом на годы. Она никогда здесь не была в одиночестве, а сейчас...
[indent]На дальнем конце столовой мелькает знакомая фигура двоюродного брата. Фалька находит Горана взглядом, дивясь тому, как почувствовала его присутствие. После Веста и Сколя он был ей самым близким человеком, и так уж вышло, что они были одногодки, они же из их компании и задержались в школе дольше всех. Девушка закрывает толстый том в тяжелом переплете, отодвигает его, готовясь к тому, что Горан к ней подойдет, но его перехватывает Фалькина соседка, Марфа. Нравится он ей. А она ему? Фалька не знает. Она не любит сводничеством заниматься, оба ее брата взрослые и способные сами себе девиц найти по вкусу. Да и Вестер все время напоминал, что они втроем отпрыски древних фамилий, им не самим решать свое будущее. Вот только Фалька на то фыркала: Гергана, мать их с Вестером, любила и жила, как считала нужным, такой же была и мать Горана, дед Балаж так своих дочерей и воспитал, жаждущих права выбора. И Фалька этим правом выбора будет пользоваться.
[indent]Задумчивый взгляд скользит по залу, подружки собираются в компании, зовут Фальку, но она пока отмахивается, глядя в окно. Высокое, стрельчатое, оно словно бы манит туда, где белеют горы, успевшие за ночь поседеть снежными шапками. А чуть ниже золотом багряным леса мерцают, вспыхивают редкими рубинами. Алтайские красоты навсегда останутся в памяти даже тогда, когда Фалька покинет Колдовстворец. И тут скоро станет прохладно, а пока можно пользоваться теплом, что так и манит за собой.
[indent]Кто-то плюхается рядом на лавку. Горан. Фалька одаривает брата задорной улыбкой.
[indent]- Что, опять отвадил Марфу? А она в тебе души не чает, все смотрит так задумчиво, все жаждет близкого знакомства. Совсем тебе не люба?
[indent]Фалька подбородок рукой подпирает, второй рукой играется алой лентой в темной косе через плечо перекинутой. Мониста мягко посверкивают на шее поверх вышитого разноцветной вязью платья. И хитро-хитро глядит на братца.

[indent]Сидит братец да яблоком хрустит. Смотрит Фалька на Горана, да не нравится ей то, как от вопросов про Марфу отмахивается. Вот она, извечная беда: девичье сердце чахнет, красоту души теряя, а молодцам все да равно, что да как. Ох в этом все Балажи хороши, что родной брат, что двоюродный, что сама Фалька, младшая из них, словно бы кровь та мадьярская, какую ни одна другая не разбавит: густая, тягучая, сильная, магией наполненная до краев. Каждый из них троих свою стезю имел и шел по ней неспешно, выверено. Вон, Вестер уже добрался до верхушки своей горы, взлетел на драконьих крыльях в самое небо, и где он только на пару с русским княжичем, даже Фалька точно не знала. Письмо последнее от Урусова грело душу, спрятанное под подушкой в комнате, исписанное мелким угловатым почерком, а шло оно от самой Норвегии, точнее и сказать мадьярка не могла бы.
[indent]Им же с Гораном свои пути еще не исходить было, только впереди ждал год выпускной, год совсем не простой.
[indent]Яблоко хрустит так звонко, словно оглушает. Фалька все еще с улыбкой на Горана глядит, мысль нехорошая в голове рождается. Хотя чего сразу-то нехорошая? Вполне себе способная проучить мальчишку, который не ведется на девичьи взгляды, лишая красавиц покоя. Непокорная челка Горана на глаза ему падает, угловатый еще, а все равно девицы смотрят так, словно бы съесть готовы. Где-то каплями ревность стекает по душе, оставляя раздражение, но и Горан тоже хорош - ни во что не ставит этих страдалиц, себя превысит больше.
[indent]Идею подает взгляд, брошенный братом на бутыль с зельем. Смотрит так заинтересованно. И Балаж тоже косится на рубиновую жидкость, которая поражает чистотой. Крутит за горлышко, словно бы изучает внимательно, затем бросает взгляд на Горана.
[indent]- Да вот, компотик добыла в столовой, вкусный, говорят. Опробовать не успела. Будешь?
[indent]Не зря Гергана говорила дочери, что жестокая та растет. Всегда такой была, странным образом сохраняя в душе некое сочувствие страждущим, оказывая им помощь по необходимости. А к мальчишкам безжалостная, как есть: каждый в Колдовстворце мог поведать, как венгерская хвосторога втравливала в драки лучшего друга брата, холодно отворачиваясь, когда своего добивалась. И не было в ней никакого добра к тем, к кому ревновала жутко своих мальчишек, да ладно бы Веста с Гораном, те право на свои любовные похождения имели, а вот Аскольд не имел с того момента, как малолетняя Фалька еще в первый свой день в Колдовстворце решила, что будет он ее витязем. И ведь тогда ни разу не признавала, что то любовь, ни разу до прошлой осени, как вспыхнуло гроздьями рябины примороженное чувство, что не утихает, а только силится.
[indent]Вот бы понять Горану, что бывает с теми, кто ответной любви не имеет. И ведь сейчас тот способ у мадьярки в руках. Юная волхва подмигивает брату, будто бы и не осознавая, каковы будут последствия. Мелочи какие, вряд ли зелье, пусть и приворотное, у школьницы сильное выйдет, ей вообще с зельями не везло. Не получалось. А то, что приворот схож с проклятьем, Фалька сейчас и не вспоминает, как и не думает, что с такими вещами играть опасно - темная та магия, способная волю человека подчинить, нельзя вот так ее применять. А она же твердою рукою наполняет кубок, который подставляет брату. Вопрошает:
[indent]- Чем пахнет? А то я что-то сегодня ничего не улавливаю.
[indent]Прямо интересно, говорят, что каждый почувствует что-то свое в напитке, а Фальке оно ничем и не пахнет, ее же руками изготовлено, ей же не почувствовать ровным счетом ничего. Сверкает зелеными глазищами, подначивает:
[indent]- Ну пей, чего застыл. Аль не доверяешь собственной сестре?

[indent] Не поддается Горан сразу, словно кровь мадьярская, кровь Балажей в нем говорит сильнее, осторожничать предлагает. Досада Фальку донимает, но та хитро так брату улыбается, решив не отступать, пока не поймет, что бесполезно пытаться напоить его приворотным зельем. А пока пробует, пока игриво так дразнится. А Горан яблоком хрустит, принимать приворотное зелье внутренне не торопится. Вот так и ведется игра взглядами, упрямство балажевское проявляя.
[indent] - Да вот чужого мнения хочу послушать, - замечает Фалька, ногой под столом покачивает, голову к плечу склоняет. И оглаживает пальцами мониста, задумчиво так, словно и правда желает что-то послушать.
[indent] Это уже дело принципа, заставить Селеша выпить приворотное зелье. Фалька слишком уж самоуверенная, а потому считает, что управится со всеми последствиями. Пусть пьет, пусть. Ишь какой, саму волхву пытается обыграть. Балаж смеется звонко, подтягивает к себе предложенный Гораном кубок. Запах и правда чудо как хорош, но оно и не удивительно - подобное зелье должно быть заманчивым для того, кто его попробует, нужно хотеть его выпить. Фалька берет кубок, втягивает носом аромат, смело делает глоток, словно красуется на глазах у брата.
[indent] Вот и Горан берет в руки кубок, несколько глотков делает, да отвлекает его кто-то из сокурсников. Фалька бросает недовольный взгляд, в пору опасаться, что сглазит девка. Но чего тратится на таких вот парней. Раньше забавно было заигрывать, заставляя Урусова ревновать, а то и драки затевать одним своим гордым видом да нежеланием говорить. Но сейчас-то чего? Брата так подставлять желания не было, да и не знала Фалька, насколько Горан на самом деле задирист. Она подпирает подбородок рукой, наблюдая, как кузен собираться начинает, призванный товарищем. Ох уж этот выпускной курс, на котором личного времени практически нет, но надо ли оно вообще?
[indent] Горан уходит, да и волхва не задерживается долго в столовой, отправляясь по своим делам. Мягкий накат осени так и манит задержаться у Лукоморья, присесть на скамейку, глядя на горы вокруг. Алтай хранит свои тайны, одной из которых и Колдовстворец становится. А сколько в нем сокрыто, знает, разве что старший педсостав, да и тот не всем ведает. Фалька же мечтает познать то, до чего не каждому добраться - говорят, есть древности, что спрятаны в Китежграде, но путь туда заказан всем, кроме избранных. Как стать такой избранной, Балаж пока не знает, но мать вот говорит, что надобно себя понимать, а остальное приложится. Как только понять, коль юная душа тянется к возлюбленному, полна мыслями о нем, а чего-то не хватает для полной гармонии. Как себя уравновесить?
[indent] Утомленная днем прошедшим, Фалька засыпает, как голова подушки касается. Она успевает позабыть о том, что Горана приворотным зельем опоила, да и сам брат не приходил, наверное, не беспокоит его ничто. Не вышло зелье, да и шут с ним, потом подумает, чего там не хватило. А пока подушку подминает, проваливаясь в мрак без сновидений, чем совсем не расстроена.
[indent] ...трава под ногами - зеленый шелк, не колет, а ласкает босые ноги. Фалька оглядывается по сторонам, лесок густой, на алтайский не похожий. Больше на родной похожий, который кутает Сиреневый сад, родовое поместье Балажей, в изумрудную оправу. Значит, где-то и выход к озеру Балатон имеется, туда Фалька и бредет. Только шорох под ногами живой, взлетает к кронам, путается в них, а после по кустам волной расходится. Ведьма замирает - а шорох идет, кто-то словно бы следует за мадьяркой. Фалька оборачивается, силуэт в деревьях видит. И срывается легконогой берегиней прочь, хохочет звонко, маня вслед за собой. И на миг кажется, что настигает ее кто, обернуться не получается, но все кажется, что то Горан.
[indent] Горан?
[indent] С мыслью о нем Фалька просыпается в смятом пледе, выдыхая от духоты. Домовой перестарался, слишком натопил печь, и в горнице неожиданно жарко стало. Девушка на постели садится, взъерошивает темные волосы, выбившиеся из косы, сплетенной на ночь, чтобы пряди не путались, в колтун не превращались.
[indent] Приснится же такое.
[indent] Фалька встряхивает головой, косится на соседнюю кровать, но за ширмой тихое посапывание слышно - спит Марфа, и пусть. Надо и самой дальше спать ложиться, есть еще пара часов; но стоит только натянуть плед поверх головы, как стук в окошко привлекает внимание. Птичка бумажная просит ее впустит, и Фалька спускает босые ноги на пол, подается к окошку, распахивая его - вместе с птичкой, посланником, врывается холодный воздух раннего утра, бьющий в нос осенью так яростно, что ни с чем не спутать. Птичка на руку приземляется, девушка разбирает незатейливую конструкцию на записку, слова знакомым почерком выведены: Горан встречи желает. С чего бы...
[indent] Ах ты, чтоб тебя...
[indent] Приворотное зелье!
[indent] И сон тот не зря! Во имя Лели, а что Горану-то приснилось?
[indent] Марфа в своем углу ворочается, и Фалька осознает, что окно так и не закрыла - холодно все же. Прикрывает створку. Собираться нужно, коль до завтрака за конюшнями встречаться.
[indent] Светает поздно, а потому двигается Фалька в серебристо-серых сумерках, крадется к конюшням старым. Там лет пять назад еще держали пегасов да коньков-горбунков, но потом новый дом для них отстроили, и туда перевели - а сюда бегали на свидания девицы да парни, прячась от строгих очей учителей. Девица кутается в жилет свой, с распущенными волосами - понева шуршит подолом об иней, что лег настом на пожухлую листву. Солнце встанет, теплеет будет, а пока так морозно, как в горах по ночам бывает, и Фалька тихонько заклинанием кольцо будит, чтобы согреться.
[indent] - Горан, - шепотом окликает брата, хотя пока и не видит его, - ты где, Горан?