С самого начала Мередит предчувствовала скверное. Этот бесконечный день наливался жаром, от которого вязли мысли и тяжелело тело. И нигде от него, казалось, не скрыться, даже под тенью деревьев в розовом саду. Удушающие запахи липли к разгорячённой коже. А уж о кухне, куда Немую послали ни свет ни заря, и говорить нечего. Вечера ждали, как манну небесную.

А когда солнце лениво поползло к алеющему краю горизонта, Мередит остудила свои раскрасневшиеся ладони в колодезной воде, нанесла на них жирной плёнкой целебное масло, одолженное у одной небезразличной дамы, и вышла на крыльцо заднего двора. Она с облегчением сделала глоток свежего воздуха, уже не раскалённого, чуть сладковатого. В руках у неё покачивалась корзинка, накрытая платком.

Успеть бы до темноты: поздним вечером на улицах Вероны лучше не задерживаться. Если, конечно, не умеешь держать в руках оружия. Эту простую истину Мередит усвоила ещё с младых ногтей. Когда палаццо Капулетти укрыло синьорину под своими роскошными сводами, опостылевшие подворотни не простили такого предательства своей бывшей питомице. Ей казалось, тени на стенах домов хищно скалились, а ставни на окнах угрожающе хлопали вслед. А самой Мередит, желавшей соответствовать своему нынешнему положению при господах, уже не пристало махать кулаками, как раньше.

Спешно, не задерживаясь нигде, она пересекла широкую площадь и затерялась в тесных, будто мышиные лазы, улочках. Аромат из корзинки всю дорогу дразнил Немую, которая настолько торопилась к матери, что пропустила ужин. Но, игнорируя возмущённое бурчание желудка, она думала о тёплых канноли с нежной начинкой, которыми простая торговка овощами вряд ли лакомилась в отсутствие дочери. Но, главное, в крохотном мешочке побрякивали монеты – совсем немного, а всё ж лучше, чем ничего. Из-за этого Мередит нервно оглядывалась – иногда ей казалось, что кто-то следует за ней. Скверное, скверное предчувствие.

Возвращалась Мередит в сумерках. У матери она пробыла дольше, чем собиралась. Но от неё она уходила налегке – без выпечки и душевных тягот. В редкие дни ей удавалось выполнить «дочерний долг», из-за этого удостаивалась не самых лестных слов в свой адрес, но терпеливо сносила это каждую встречу. Ещё девочкой она понемногу привыкала к капризам взрослым. Иронично, будто с малолетства готовила себя к этой службе.

Во всепоглощающей тьме оценить расстояние делалось всё труднее. Только бы выбраться до пьяцца, пересечь его, а там видно будет… но сделать это без приключений Мередит явно было не суждено. Минуя одну из харчевен, она не заметила того пристального внимания, каким наградила её пара безликих фигур, отделившихся от тени. В этот самый момент над ухом служанки раздался хриплый окрик, от которого она тут же вздрогнула:
– Эй, поаккуратнее!

Обернувшись, она машинально склонила голову в знак извинения и поспешила ретироваться, как тут тяжёлая рука ухватила её за рукав платья.
«Как грубо», – Мередит обдало волной глухого раздражения. Непрошеные прикосновения, особенно от незнакомцев, ей были не по душе. Да и предчувствие, которое преследовало с утра, заскребло снова.
– Ногу отдавила и сбежать удумала? – пророкотал незнакомец, почти нависая над Мередит.

Она поморщилась, ощутив знакомый с детства запах. С ним часто заваливались в родительский дом, разнося шлейф кислого пойла, которое даже вином назвать стыдно. Был это отец или его дружки, а может кто-то другой – память услужливо молчала. Мередит дёрнулась, порывисто обернулась и обдала таким презрительным взглядом, что на пару мгновений осадила не вполне ясно мыслящего посетителя харчевни. Извиняться? Перед ним? Да разве могла она такую лапищу отдавить своей ножкой?! Но попытка исчезнуть в этот раз провалилась, когда путь незамедлительно преградила вторая фигура. До слуха Мередит донёсся елейный до тошноты мужской голос:
– И что такая прелестница тут делает одна?

Мередит не успела воспользоваться заминкой и тут же оказалась в окружении. Госпожа Фортуна явно отвернулась от этой служанки. Даже хвалёная прыткость и незаметность не спасали. Второй незнакомец оказался проворнее – то ли от возлияний он удержался, то ли желание «пообщаться» с синьориной оказалось сильнее винного дурмана. А Мередит уже овладевал страх. Как бы она ни пыталась извернуться, стена за спиной оказывалась всё ближе, а тени от человеческих фигур всё быстрее опускались на неё.
– Что такое? Кот язык проглотил? – насмешливо бросили ей в лицо, пока Мередит напряжённо обдумывала, что же дальше ей предпринять. И возможно ли?

Отредактировано La Muette (2024-04-13 12:59:05)

– Хватит. Прочь, – должно быть, этот тихий голос и услышал молодой господин сквозь мерзкое хихиканье.
Не отчаянный крик, не жалкое лепетание. Мередит процедила это сквозь зубы, более всего желая скрыть леденящий душу страх. Но её глаза, вперившиеся в лица обидчиков, не могли скрыть его, плещущегося в омуте зрачков.

Вмешательство оказалось своевременным. Мередит уже затаила дыхание (и не только от страха, но и от мерзкого запаха), как послышался знакомый голос. Появление ещё одной фигуры в этом месте заставило её насторожиться. Но мерзавцев это отвлекло, и Мередит, будто тень, заскользила по стенке в сторону. В этот момент из тени выступила ещё одна фигура, и служанка, ошибочно приняв её за ещё одного проходимца, застыла на месте. А дальше…

…дальше всё произошло настолько быстро, что Мередит на какую-то секунду приняла происходящее за сон. Что-то ярко блеснуло в темноте. Раздались звуки борьбы, крики, которые так легко принять за вой позорно поджавших хвост псов. Но, наконец, всё стихло. И теперь обидчики Мередит уносили ноги. Увидев это, она совсем не изящно стряхнула пыль с платья, одновременно будто пытаясь снять с себя все следы чужих прикосновений, и вполголоса бросила вслед им:
– Ублюдки, – в голосе зазвенела сталь.

Наконец, тяжёлый камень упал с её души. Пожалуй, ничего более страшного сегодня уже не произойдёт, слава Мадонне. Вдохнув полной грудью, Мередит поняла, что теперь у неё появился шанс рассмотреть получше своего заступника. Но лишь одного взгляда хватило, чтобы снова ни на шутку растеряться.
«Синьор Тибальд?!»

Это и в самом деле он. В мгновение ока Мередит осознала то, в каком виде предстала перед ним. «Право слово, просто грубая неотёсанная девка, а не служанка при высокородных господах!» - вот как-то так бы её отчитали и глазом не моргнув. Мередит буквально услышала этот строгий выговор у себя в голове. Щёки пылали, наливаясь земляничным налётом. Ещё и косынка сползла набок, так что теперь золотисто-медные завитки в беспорядке рассыпались по белым полуобнажённым плечам и падали на глаза.

Мередит принялась торопливо оправлять на себе одежду и сразу слегка склонила голову, как научили её в первый же день в доме Капулетти, одновременно обменявшись молчаливым приветствием с Григорио. Лишь теперь она напоминала ту молчаливую услужливую девушку, которую молодой господин мог видеть изо дня в день, но не обращать особого внимания. Многочисленные слуги в таком большом доме запросто сливались с интерьером комнат, становясь подобием мебели – безусловно, полезной, но уже давно примелькавшейся.
– Я… да. Задержалась по дороге… от матери, – медленно, будто бы обдумывая каждое слово, прошелестела Мередит.

От количества вопросов, которыми осыпал её Тибальд, она растерялась ещё больше. Но, то ли под действием сильных эмоций, ещё толком не схлынувших, то ли по какой-то иной причине, она не ограничилась своим обычным объёмом слов.
– Обычно я не задерживаюсь до темноты. Но мы и так видимся с ней редко… – начала было она, но тут же умолкла.

Мередит подумалось, что она и так сказала больше, чем синьора, должно быть, интересовало. Ещё начнёт докучать своими разговорами, а синьор Тибальд не славился ангельским терпением и сдержанностью, как поговаривали остальные. Немая не хотела это проверять и рассыпаться в оправданиях, поэтому, двинувшись с ним в путь, держалась на почтительном расстоянии. Немного погодя она вспомнила кое-что важное и добавила с неподдельной искренностью в тихом мелодичном голосе:
– Спасибо вам.
Она не поднимала глаз, но, если бы взглянула на молодого господина, вероятно, зарделась бы сильнее.

Отредактировано La Muette (2024-04-24 13:18:06)